Хэйди тронула меня за рукав.

— Вы не могли бы подвезти меня до школы, мистер Арчер? Когда Сэнди нет, подвозить меня некому.

— Хорошо, подвезу. Когда тебе нужно ехать?

— Хоть сейчас. Если приеду слишком рано, то до уроков могу заняться домашним заданием.

— А вчера тебя Сэнди подвозила?

— Нет, я ехала на автобусе. Она позвонила мне утром примерно в это время. Сказала, что в школу не поедет.

Миссис Себастьян подалась вперед.

— Она сказала, куда именно поедет?

— Нет. — Девочка замкнулась, упрямо глядя в одну точку перед собой. Если ей и было что-то известно, матери Сэнди говорить этого она явно не собиралась.

— По-моему, ты лжешь, Хэйди.

Девочка вспыхнула, глаза ее наполнились слезами.

— Вы не имеете права так говорить со мной. Вы мне не мать.

Мне опять пришлось вмешаться. Ничего стоящего в доме Себастьянов больше сказано, наверняка, не будет.

— Пошли, — обратился я к девочке. — Отвезу тебя в школу.

Выйдя из дома, мы сели в мою машину и поехали вниз по склону к скоростному шоссе. Хэйди сидела с неестественно застывшим выражением лица, поставив свою сумку с учебниками на сиденье между нами. Она, видимо, вспомнила, что нельзя садиться в машину к незнакомому мужчине. Минуту спустя она заговорила:

— Миссис Себастьян обвиняет меня. Так нечестно.

— Обвиняет в чем?

— Во всем, что делает Сэнди. Если Сэнди мне кое-что рассказывает, делится со мной, это еще не означает, что я виновата.

— Что именно «кое-что»?

— Ну, о Дэви, например. Я же не могу бегать к миссис Себастьян и передавать ей все, что мне Сэнди говорит. Тогда я была бы стукачкой.

— По-моему, есть поступки намного хуже.

— Например? — В голосе у нее прозвучал вызов: ведь я ставил под сомнение ее нравственные устои.

— Ну, например, спокойно смотреть, как твоя лучшая подруга катится вниз, явно попадая в беду, и палец о палец не ударить, чтобы помочь ей.

— Я спокойно и не смотрела. Но как я могла удержать ее? Во всяком случае, она не попала в беду в том смысле, какой вы вкладываете в эти слова.

— Я вовсе не имел в виду, что у нее будет ребенок. Это еще не самая большая беда, которая может случиться с девушкой.

— А что еще может?

— Например, лишиться жизни, тогда уж детей вообще никогда не будет. Или вдруг в одночасье резко состариться.

Хэйди тонко пискнула, словно перепуганный зверек. Она произнесла севшим голосом:

— Именно это и случилось с Сэнди, в некотором роде. Откуда вы узнали?

— Просто доводилось видеть, как такое приключалось с другими девочками, которые не хотели ждать. Ты знаешь Дэви?

Она ответила не сразу.

— Я знакома с ним.

— Что ты о нем думаешь?

— Он очень интересная личность, — сказала она осторожно. — Но думаю, что для Сэнди он не подходит. Грубый и необузданный. По-моему, он сумасшедший. В общем, полная противоположность Сэнди. Во всем. — Она помолчала, задумавшись и посерьезнев. — С ней случилась большая беда, вот в чем дело. Случилась и все.

— Ты имеешь в виду, что она без памяти влюбилась в Дэви?

— Нет, я имею в виду другого человека. Дэви Спэннер не такой плохой, как тот.

— Кто он?

— Ни как его зовут, ни других вещей о нем говорить она мне не стала.

— А откуда же ты знаешь, что Дэви лучше его?

— Легко догадаться. Сэнди стала радостнее и веселее, чем раньше. А то она постоянно говорила о самоубийстве.

— Когда это было?

— Летом, перед началом занятий в школе. Она хотела заплыть далеко от берега на пляже в Зума-Бич и утопиться. Я ее еле отговорила.

— Что мучило ее: несчастная любовь?

— Наверное, можно назвать это так.

Говорить мне что-либо еще Хэйди не хотела. Она торжественно поклялась Сэнди, что никому ни о чем и словом не обмолвится, и, выходит, уже нарушила клятву, кое-что раскрыв мне.

— Ты когда-нибудь видела ее дневник?

— Нет. Только знаю, что она вела его. Но она никогда никому его не показывала. Никогда. — Она повернулась ко мне, натянув юбку на колени. — Можно вас спросить, мистер Арчер?

— Валяй.

— Что случилось с Сэнди? Я имею в виду, на этот раз?

— Не знаю. Ровно сутки назад она уехала из дома. Позавчера вечером в Западном Голливуде во время свидания с Дэви появился ее отец, увел ее домой и запер на всю ночь.

— Не мудрено, что Сэнди убежала из дома, — сказала девочка.

— Между прочим, она прихватила с собой отцовское ружье.

— Для чего?

— Не знаю. Но, насколько мне известно, Дэви стоит на учете в полиции.

Хэйди никак не прореагировала на мой подразумевающийся вопрос. Она сидела, опустив голову, не сводя глаз со своих стиснутых кулачков. Доехав до конца склона, мы поехали по направлению к бульвару Вентуры.

— Вы думаете, она сейчас с Дэви, мистер Арчер?

— Я исхожу именно из такого предположения. Куда ехать?

— Обождите минутку. Остановитесь у тротуара.

Я притормозил, остановившись в тени раскидистого незасохшего дуба, неведомо как уцелевшего, несмотря на строительство шоссе, а затем бульвара.

— Я знаю, где живет Дэви, — сказала Хэйди. — Сэнди как-то раз брала меня с собой к нему на хату. — Жаргонное словечко она произнесла с оттенком гордости, словно доказывая мне, что она уже взрослая. — В жилом доме «Лорел», в квартале Пасифик-Пэлисейдс. Сэнди говорила, что квартира у него бесплатная за то, что он сторожит плавательный бассейн и оборудование.

— И что произошло, когда вы были у него?

— Ничего не произошло. Посидели, поболтали. Очень интересно было.

— О чем же вы болтали?

— Как люди живут. Об их низкой морали.

Я предложил Хэйди довезти ее до самой школы, но она ответила, что дальше поедет автобусом. Я оставил ее на углу, кроткое существо, кажущееся совсем потерянным в этом мире высоких скоростей и низкой морали.

Глава 4

Из Сепульведы я выехал по Сансет-бульвару [4]  и направился на юг в деловую часть Пасифик-Пэлисейдс. Жилой дом «Лорел» находился на Элдер-стрит, наклонной улице, постепенно спускающейся к берегу океана.

Это был один из самых новых и небольших многоквартирных домов в этом районе. Поставив машину у обочины, я направился во внутренний дворик.

Плавательный бассейн отсвечивал солнечными бликами. Зеленый кустарник был тщательно подстрижен. На фоне листвы резко выделялись ярко-красные бутоны.

Из квартиры на первом этаже вышла женщина, внешность которой каким-то необъяснимым образом гармонировала с красными цветами. На ней было переливающееся домашнее платье, оранжевое на спине, а тело под платьем ходило так, словно его обладательница привыкла к тому, что ею постоянно любуются. Рыжие волосы, обрамляющие красивое лицо, делали его немного грубоватым. Она была босиком, демонстрируя стройные загорелые ноги.

Со знанием дела, приятным голосом, по которому, однако можно было определить, что в университете его хозяйка, наверняка, не обучалась, она поинтересовалась, что мне нужно.

— Вы владелица дома?

— Да, я миссис Смит. Дом принадлежит мне. Свободных квартир сейчас нет.

Я представился.

— Хотелось бы вас спросить кое о чем. Позволите?

— О чем же?

— У вас работает некто Дэви Спэннер.

— В самом деле?

— Как я понял, да.

Она ответила таким тоном, словно уже устала защищать его:

— Ну почему бы вам всем не оставить его в покое, хотя бы для разнообразия?

— Я вообще в глаза его не видел.

— Но вы ведь из полиции, так? Если не оставите его, наконец, в покое, то сами же опять толкнете на скользкую дорожку. Вы этого добиваетесь? — Она говорила негромко, но в голосе ее чувствовалась затаенная сила, как глухой гул в разжигаемой топке.

— Нет, я не из полиции.

— Тогда, значит, инспектор по надзору за условно освобожденными. Мне все равно, кто вы. Дэви Спэннер хороший парень.

— И у него есть по крайней мере одна хорошая подруга, — сказал я, надеясь переменить тональность разговора.